Когда какой-нибудь отдельно взятый человек переезжает в другую страну и поселяется среди представителей другого народа, ему всегда приходится смиряться с тем, что новые соседи его имя будут немного искажать. Или даже хорошо так искажать – в зависимости от того, насколько оно для них окажется непривычным.

Так, например, Гусу Хиддинку, самому успешному тренеру нашей футбольной сборной в России в один момент прилепили отчество Иванович. А россияне, живущие в англоязычных странах, со временем привыкают, что их зовут не Леша и Саша, а исключительно Алекс. Само по себе это нормальное дело – просто людям так проще. Порой такая особенность приводит к тому, что человеку приходится откликаться на два имени: публичное и домашнее.

Фамилии крепко осевших на новой земле иностранцев также имеют тенденцию подстраиваться под местные. Могу вспомнить бывшего французского президента Франсуа Олланда (т.е., голландца) – его фамилия записана и произнесена в соответствии с франкофонной нормой. Либо назову нашенского поэта Лермонтова – его предком, судя по всему, был шотландский поэт Томас Лермонт, известный также, как Томас Рифмач.

Но это я отвлекся. Евреи, хоть и жили по всей Европе веками, имели собственную традицию личных имен, которая сильно отличалась от христианской. Европейские гетто и наша черта оседлости приводили к социальной изоляции целого народа и очень способствовали сохранению у детей Сиона такой практики. Но совсем без взаимодействия с окружающим обществом обойтись было невозможно.

Обычные имена евреев-ашкеназов были взяты из иврита и на вкус окружающих народов могли являться очень странными или даже неблагозвучными. Все-таки, семитские языки сильно отличаются по произношению от индоевропейских. По этой причине еще в средние века среди детей Сиона получила распространение практика, которая называлась кинуй.

Это была традиция в дополнение в стандартному еврейскому имени давать второе имя, которое обычно бралось из языков окружающих народов. При этом, чаще всего старались брать имена, похожие по звучанию, а еще лучше – близкие по смыслу. Одно из них использовалось среди собственных соплеменников, другое применялось в отношениях с соседями.

Так уж получилось, что в древнем языке иврите была куча мужских имен, которые начинались на букву «б»: Беньямин, Бенцион, Бер, Берл, Боаз, Барак, Бецалель и, конечно, Барух. При этом, в восточнославянских языках им соответствовали всего два имени – Богдан и Борис.

Двумя наиболее распространенными еврейскими эквивалентами славянского имени Борис обычно были два имени, идишское и ивритское. Имя Бер (или Берл) на идише и немецком означает «медведь». Его аутентичным ветхозаветным вариантом было имя Дов. Это был намек на одно из колен Израилевых – колено Иссахара, одним из символов которого по традиции считался медведь. Следовательно, если человек называл так своего сына, он претендовал на происхождение от этого племени древних израильтян либо особо ценил его по каким-то своим личным причинам.

Вторым именем, на замену которого еврейских детей кличут Борисами, было имя Барух, которое с иврита переводится как «благословленный». Оно не несет такого глубокого символизма, но за тысячи лет истории детей Сиона его носителями было немало известных личностей.